вторник, 20 апреля 2010 г.

Достойный Достоевского.



Счастье оттеняется тёмными красками. Именно поэтому сегодня в Салоне мы вспоминаем об авторе, чьи сюжеты были немыслимы без трагедий. Творчество Достоевского – энциклопедия бед человеческих! Но не стоит думать, что чрезвычайно закрытый и болезненно впечатлительный писатель совсем не знал радости, мало того, в молодости он не гнушался светских развлечений того времени, а даже, наоборот,любил зрелища, рестораны, офицерские пирушки с пуншем, банком и штосом (так во всяком случае уверяют официальные биографы ФМ). Но, как часто бывает у думающих личностей, плотские забавы не только не затмили мыслей трагедиях, которые он видел почти в каждой семье, в любом городе и по всей России, но и добавили ему скорби. Так к детским впечатлениям о тиране и морально нечистом отце и жизни по близости с больницей для самых бедных прибавились ошибки кутилы и разочарования в «достойных» членах общества – дельцах и наживалах, ведущих хитрую жестокую игру не только с картами и рулеткой, а и с людьми. К слову, в отличие от них, сам Фёдор Михайлович хотел честно получить «сразу весь капитал» как и его самый главный герой.

Как-то я вычитал в одной рецензии на тогда новый альбом Портисхед, что слушать его трудновато, а порой приходят совсем уж отрицательные эмоции, но после полного прослушивания ты получаешь чувство духовного очищения. Да простите меня, что сравниваю нашего гения с бристольскими просто талантами, но, думаю, произведения Достоевского несут похожий заряд и каждый раз заставляют пересмотреть свое отношение к ближнему в лучшую сторону.

Мы попытались подобрать несколько мелодий достойных Достоевского, да помогут они вам в личном катарcисе .

А отрывок приводим из первой повести Фёдора Михайловича «Бедные люди». Именно эта картина похорон студента (часть одного из писем Варвары Добросёловой) покорила драматизмом литераторов при первом же прочтении и по сути открыла для автора путь к славе.

«Похоронами распорядилась сама Анна Федоровна.Купили гроб простой-простой и наняли ломового извозчика. В обеспечение издержек Анна Федоровна захватила все книги и все вещи покойного. Старик с ней спорил, шумел, отнял у ней книг сколько мог, набил ими все свои карманы, наложил их в шляпу, куда мог, носился с ним и все три дня и даже не расстался с ними и тогда,когда нужно было идти в церковь. Все эти дни он был как беспамятный,как одурелый и с какою-то странною заботливостью все хлопотал около гроба: то оправлял венчик на покойнике, то зажигал и снимал свечи. Видно было, что мысли его ни на чем не могли остановиться порядком. Ни матушка, ни Анна Федоровна не были в церкви на отпевании. Матушка была больна, а Анна Федоровна совсем было уж собралась, да поссорилась со стариком Покровским и
осталась. Была только одна я да старик. Во время службы на меня напал какой-то страх - словно предчувствие будущего. Я едва могла выстоять в церкви. Наконец гроб закрыли, заколотили, поставили на телегу и повезли. Я проводила его только до конца улицы. Извозчик поехал рысью. Старик бежал за ним и громко плакал; плач его дрожал и прерывался от бега. Бедный потерял свою шляпу и не остановился поднять ее. Голова его мокла от дождя; поднимался ветер; изморозь секла и колола лицо. Старик, кажется, не чувствовал непогоды и с плачем перебегал с одной стороны телеги на другую. Полы его ветхого сюртука развевались по ветру, как крылья. Из всех карманов торчали книги; в руках его была какая-то огромная книга, за которую он крепко держался. Прохожие снимали шапки и крестились. Иные останавливались и дивились на бедного старика. Книги поминутно падали у него из карманов в грязь. Его останавливали, показывали ему на потерю; он поднимал и пять пускался вдогонку за гробом. На углу улицы увязалась с ним вместе провожать гроб какая-то нищая старуха. Телега поворотила наконец за угол и скрылась от глаз моих. Я пошла домой. Я бросилась в страшной тоске на грудь матушки. Я сжимала ее крепко-крепко в руках своих, целовала ее и навзрыд плакала, боязливо прижимаясь к ней, как бы стараясь удержать в своих объятиях последнего друга моего и не отдавать его смерти... Но смерть уже стояла над бедной матушкой!»

S. Rahmaninov - Etyud-kartina do-minor
Bz Bz Ueu - Tempo sinistro
Portishead - We carry on
Honegger - Crime et Chatiment(Raskolnikov - Sonia)

I put a Spell On You

HISTORY